Цена мат.анализа. Часть 2.
Дело в том, что курс мат.анализа этого преподавателя отличался очень высоким уровнем абстракции вкупе с таким большим объемом вводимых понятий и теорем, что он мог быть адекватно переварен за отведенное время разве что самыми матерыми выпускниками физ-мат. школ (на которых, видимо, и был рассчитан). Так, вместо того, чтобы начать с анализа на безобидной вещественной прямой, как это делается у Зорича, наш курс с ноги, сразу после пересечения аксиом Цермело-Френкеля, открывался определениями абстрактных пространств - сначала топологических и метрических, а потом нормированных, банаховых и гильбертовых (банаховы пространства Ц. особенно любил; ну а мы, студенты, называли их "банановыми").
Так, предел - центральное понятие первого семестра - у нас вводился не по жалкой формулке для детишек со значками "дельта" "минус" и "разделить", а сразу в максимально обобщенном виде, по базе в топологическом пространстве. Надо ли говорить, что те студенты, кто не мог постичь предел по базе, в представлении Ц. были самым настоящим кринжем?
Была кринжем и я. Я вообще до мехмата не знала ничего, сравнимого по уровню абстракции и даже не подозревала о том, что можно придумать такое количество пространств и всяких заковыристых штуковин на них. Не говоря уже о том, что, в отличие от выпускников физ.мат. школ, я попросту не привыкла учить так много новых понятий за столь короткое время. Так что мой межушный нервный узел физически не мог выдержать такой удар, и я проваливала один коллоквиум за другим.
Помнится, на первом коллоквиуме Ц. спросил у меня, зачем я вообще пришла на мехмат. Я сказала, что потому что хочу изучать математику и заниматься наукой. Он спросил, какую школу я закончила. Я ответила, что никакую, потому что школа мне не нравилась, и я ее бросила. Это ввело его в не меньший ступор, чем тот, который был у меня от его предмета. "Как же вы сюда попали?" - попытался понять преподаватель. Я ответила, что после техникума. "Но значит, девять классов-то вы все же закончили? Где?" - недоумевал Ц. "В обычной школе", - ответила я, - "Я не думаю, что вы ее знаете". Однако, лектор настаивал на ответе, так что я пожала плечами и назвала ни о чем не говорящий номер провинциальной МБОУ СОШ с Дальнего Востока. "Действительно, не знаю такой школы" - сказал Ц. после паузы, оправившись от когнитивного диссонанса. После чего начал намекать, мол, Кушнарева, у нас тут серьезное учебное заведение, может быть, вам перепоступить куда-то еще, чем-то другим в жизни заняться? Не думаете, что так будет лучше для всех? На это я просто ответила - "Нет, я так не думаю" и отправилась на свою первую пересдачу из многих.
После каждой пересдачи коллка я запоминала, на чем меня завалили и пыталась заострить внимание при последующей подготовке именно на этих вопросах. Однако, многие определения были настолько абстрактны и ни к чему не привязаны, что я забывала их мгновенно после прочтения.
Кто-то обратил мое внимание на то, что в таком случае нужно разобрать несколько примеров, на которых иллюстрируется определение, и тогда будет проще понять его и не забыть. Я пробовала последовать этому совету и задавала вопросы на тему этих примеров Ц. и другим преподавателям после лекций и семинаров. Также я пробовала делать простые упражнения, в которых используются наиболее трудные для моего понимания определения и показывать их преподавателю либо однокурсникам-ботанам, чтобы они могли подсказать, правильно ли я поняла или нет. Это действительно помогало, но возникло как минимум две проблемы.
Во-первых, это занимало много времени, потому что я делала это все очень медленно, а во-вторых, мало у кого было время и желание со мной возиться. Преподаватель мог ответить на пару вопросов, но потом ему нужно было идти домой или на другую пару. Ботаны часто отвечали непонятно, а растолковывать все до азов им было скучно. Со мной никто не стремился ботать вместе, потому что я делала это медленнее всех и задавала больше всех вопросов, которые остальным казались глупыми и очевидными.
#учеба_на_мехмате
Дело в том, что курс мат.анализа этого преподавателя отличался очень высоким уровнем абстракции вкупе с таким большим объемом вводимых понятий и теорем, что он мог быть адекватно переварен за отведенное время разве что самыми матерыми выпускниками физ-мат. школ (на которых, видимо, и был рассчитан). Так, вместо того, чтобы начать с анализа на безобидной вещественной прямой, как это делается у Зорича, наш курс с ноги, сразу после пересечения аксиом Цермело-Френкеля, открывался определениями абстрактных пространств - сначала топологических и метрических, а потом нормированных, банаховых и гильбертовых (банаховы пространства Ц. особенно любил; ну а мы, студенты, называли их "банановыми").
Так, предел - центральное понятие первого семестра - у нас вводился не по жалкой формулке для детишек со значками "дельта" "минус" и "разделить", а сразу в максимально обобщенном виде, по базе в топологическом пространстве. Надо ли говорить, что те студенты, кто не мог постичь предел по базе, в представлении Ц. были самым настоящим кринжем?
Была кринжем и я. Я вообще до мехмата не знала ничего, сравнимого по уровню абстракции и даже не подозревала о том, что можно придумать такое количество пространств и всяких заковыристых штуковин на них. Не говоря уже о том, что, в отличие от выпускников физ.мат. школ, я попросту не привыкла учить так много новых понятий за столь короткое время. Так что мой межушный нервный узел физически не мог выдержать такой удар, и я проваливала один коллоквиум за другим.
Помнится, на первом коллоквиуме Ц. спросил у меня, зачем я вообще пришла на мехмат. Я сказала, что потому что хочу изучать математику и заниматься наукой. Он спросил, какую школу я закончила. Я ответила, что никакую, потому что школа мне не нравилась, и я ее бросила. Это ввело его в не меньший ступор, чем тот, который был у меня от его предмета. "Как же вы сюда попали?" - попытался понять преподаватель. Я ответила, что после техникума. "Но значит, девять классов-то вы все же закончили? Где?" - недоумевал Ц. "В обычной школе", - ответила я, - "Я не думаю, что вы ее знаете". Однако, лектор настаивал на ответе, так что я пожала плечами и назвала ни о чем не говорящий номер провинциальной МБОУ СОШ с Дальнего Востока. "Действительно, не знаю такой школы" - сказал Ц. после паузы, оправившись от когнитивного диссонанса. После чего начал намекать, мол, Кушнарева, у нас тут серьезное учебное заведение, может быть, вам перепоступить куда-то еще, чем-то другим в жизни заняться? Не думаете, что так будет лучше для всех? На это я просто ответила - "Нет, я так не думаю" и отправилась на свою первую пересдачу из многих.
После каждой пересдачи коллка я запоминала, на чем меня завалили и пыталась заострить внимание при последующей подготовке именно на этих вопросах. Однако, многие определения были настолько абстрактны и ни к чему не привязаны, что я забывала их мгновенно после прочтения.
Кто-то обратил мое внимание на то, что в таком случае нужно разобрать несколько примеров, на которых иллюстрируется определение, и тогда будет проще понять его и не забыть. Я пробовала последовать этому совету и задавала вопросы на тему этих примеров Ц. и другим преподавателям после лекций и семинаров. Также я пробовала делать простые упражнения, в которых используются наиболее трудные для моего понимания определения и показывать их преподавателю либо однокурсникам-ботанам, чтобы они могли подсказать, правильно ли я поняла или нет. Это действительно помогало, но возникло как минимум две проблемы.
Во-первых, это занимало много времени, потому что я делала это все очень медленно, а во-вторых, мало у кого было время и желание со мной возиться. Преподаватель мог ответить на пару вопросов, но потом ему нужно было идти домой или на другую пару. Ботаны часто отвечали непонятно, а растолковывать все до азов им было скучно. Со мной никто не стремился ботать вместе, потому что я делала это медленнее всех и задавала больше всех вопросов, которые остальным казались глупыми и очевидными.
#учеба_на_мехмате