Cогласны ли вы получать удовольствие исключительно от просмотра порно или чувствовать беспокойство, если долго не проверяли оповещения смартфона?
Вряд ли.
Но, к сожалению, вас никто не спрашивает.
Желания не нуждаются в осознании. Знаем ли мы о работе системы поощрения или нет — она влияет на наше поведение.
Активация системы поощрения (то есть стимуляция желаний) помимо нашего осознания — главная цель рынка. Способов активации дофаминергических путей столько, что, возможно, именно этой постоянной стимуляцией чрезмерного выброса дофамина и обусловлены многие психологические проблемы общества гиперпотребления.
Привычка к сверхнормальным выбросам дофамина делает простые и важные вещи вроде сна, еды и дружеских отношений «недостаточно мотивирующими»: перестимулированный мозг перестает считать привлекательным то, что помогало нам выживать раньше. Что уж говорить о достижении долгосрочных целей! В то же время повышенная чувствительность системы поощрения делает нас уязвимыми к любым сверхстимулирующим вещам — и к зависимости. Это приводит к нарушению мотивации, располагая к развитию клинической депрессии.
Неудовлетворенность, зависимость, депрессия — портрет героя нашего времени.
Механизм поощрения выработался, помогая ориентироваться, что для нас полезно. Но теперь он оказывает нам медвежью услугу, ведь онлайн-магазины, игры, приложения для быстрого секса, доступный заказ наркотиков, всегда открытые супермаркеты и рестораны связаны в большую дофаминергическую систему «взлома» мозга. Нейропластичность — естественная особенность мозга, и ее можно эксплуатировать и влиять на наши психофизиологию, эмоциональность и убеждения.
Химия мозга заставляет нас гнаться за тем, чего мы не хотим, получать то, что нам не нужно, только для того, чтобы еще сильнее разжечь зуд ожидания награды. Эффективность многократного повторения рекламы и механизмы пропаганды доказывают: с помощью обучения человеческий мозг можно настроить на потребности и эмоции, которые мы сами не выбираем.
Я называю среду, организованную с целью манипулирования нашей системой поощрения, дофаминергической архитектурой. Дофаминергическая архитектура — это химическая формула симулякра, который французский философ Жан Бодрийяр считал структурной единицей современной реальности. «Все — соблазн, и нет ничего, кроме соблазна», — писал он.
Экономику, построенную на стимулировании нашей мотивации экстра-выбросами дофамина, я называю дофаномикой.
В экономической системе цифровой эпохи постоянная стимуляция системы поощрения стала главным двигателем потребления. Классический термин «экономика» подразумевает акцент на постоянное производство благ, необходимых для жизнедеятельности людей и развития общества. Современный цифровой рынок производит виртуальный опыт, главная задача которого — выработка дофаминовой мотивации и фокусирование внимания пользователей, которые платформы затем продают рекламодателям (поэтому эту экономику часто называют экономикой внимания).
И, как и все злые фокусы, дофаномика лучше работает тогда, когда мы о ней не знаем.
Одна из самых объёмных частей моей книги «Homo Mutabilis» посвящена дофамину и механике формирования нехимических зависимостей (различных типов аддиктивного поведения). Несмотря на то, что слово «дофамин» очень популярно, мало кто в полном объёме представляет роль этого нейромедиатора в жизни человека в частности и общества в целом. Но это знание крайне важно для всех, кто хочет понимать, что за драйвы управляют его поведением и как можно делать свои выборы более осознанно.
p.s. Я думаю, было бы здорово написать отдельную книгу о дофаномике, кортизолитике (политике страха/безопасности) и серотонансах (власти и финансах) — но чёто термины какие-то неуклюжие пока что.
#homo_mutabilis #травкина_мозг #травкина_осознанность
Вряд ли.
Но, к сожалению, вас никто не спрашивает.
Желания не нуждаются в осознании. Знаем ли мы о работе системы поощрения или нет — она влияет на наше поведение.
Активация системы поощрения (то есть стимуляция желаний) помимо нашего осознания — главная цель рынка. Способов активации дофаминергических путей столько, что, возможно, именно этой постоянной стимуляцией чрезмерного выброса дофамина и обусловлены многие психологические проблемы общества гиперпотребления.
Привычка к сверхнормальным выбросам дофамина делает простые и важные вещи вроде сна, еды и дружеских отношений «недостаточно мотивирующими»: перестимулированный мозг перестает считать привлекательным то, что помогало нам выживать раньше. Что уж говорить о достижении долгосрочных целей! В то же время повышенная чувствительность системы поощрения делает нас уязвимыми к любым сверхстимулирующим вещам — и к зависимости. Это приводит к нарушению мотивации, располагая к развитию клинической депрессии.
Неудовлетворенность, зависимость, депрессия — портрет героя нашего времени.
Механизм поощрения выработался, помогая ориентироваться, что для нас полезно. Но теперь он оказывает нам медвежью услугу, ведь онлайн-магазины, игры, приложения для быстрого секса, доступный заказ наркотиков, всегда открытые супермаркеты и рестораны связаны в большую дофаминергическую систему «взлома» мозга. Нейропластичность — естественная особенность мозга, и ее можно эксплуатировать и влиять на наши психофизиологию, эмоциональность и убеждения.
Химия мозга заставляет нас гнаться за тем, чего мы не хотим, получать то, что нам не нужно, только для того, чтобы еще сильнее разжечь зуд ожидания награды. Эффективность многократного повторения рекламы и механизмы пропаганды доказывают: с помощью обучения человеческий мозг можно настроить на потребности и эмоции, которые мы сами не выбираем.
Я называю среду, организованную с целью манипулирования нашей системой поощрения, дофаминергической архитектурой. Дофаминергическая архитектура — это химическая формула симулякра, который французский философ Жан Бодрийяр считал структурной единицей современной реальности. «Все — соблазн, и нет ничего, кроме соблазна», — писал он.
Экономику, построенную на стимулировании нашей мотивации экстра-выбросами дофамина, я называю дофаномикой.
В экономической системе цифровой эпохи постоянная стимуляция системы поощрения стала главным двигателем потребления. Классический термин «экономика» подразумевает акцент на постоянное производство благ, необходимых для жизнедеятельности людей и развития общества. Современный цифровой рынок производит виртуальный опыт, главная задача которого — выработка дофаминовой мотивации и фокусирование внимания пользователей, которые платформы затем продают рекламодателям (поэтому эту экономику часто называют экономикой внимания).
И, как и все злые фокусы, дофаномика лучше работает тогда, когда мы о ней не знаем.
Одна из самых объёмных частей моей книги «Homo Mutabilis» посвящена дофамину и механике формирования нехимических зависимостей (различных типов аддиктивного поведения). Несмотря на то, что слово «дофамин» очень популярно, мало кто в полном объёме представляет роль этого нейромедиатора в жизни человека в частности и общества в целом. Но это знание крайне важно для всех, кто хочет понимать, что за драйвы управляют его поведением и как можно делать свои выборы более осознанно.
p.s. Я думаю, было бы здорово написать отдельную книгу о дофаномике, кортизолитике (политике страха/безопасности) и серотонансах (власти и финансах) — но чёто термины какие-то неуклюжие пока что.
#homo_mutabilis #травкина_мозг #травкина_осознанность